МНОГИЕ ДАЧНИКИ И ДЕРЕВЕНСКИЕ ЖИТЕЛИ ЗАДАЮТСЯ РЕЗОННЫМ ВОПРОСОМ: ПОЧЕМУ Я ДОЛЖЕН ПЛАТИТЬ НАЛОГ ЗА ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ САМ? ВЕДЬ Я ВОЗВЁЛ ЕГО НА СВОЁМ СОБСТВЕННОМ УЧАСТКЕ, СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ И НА СВОИ ДЕНЬГИ.
И это правильный вопрос, особенно когда налогом должны облагаться не только жилые дома, но и садовые постройки на фундаменте – бани, теплицы. И тем более этот вопрос актуален, когда мы уже платим налог на землю, на которой этот дом установлен. К слову, далеко не во всех странах участок и дом на нём раздельно облагаются налогом.
Почему в постсоветских странах так происходит? На самом деле ответ на этот вопрос уходит своими корнями ещё к революции 1917 года. Разбираемся, что к чему.
Понятие о недвижимости исторически возникло как представление о земельных участках,
принадлежащих тем или иным лицам, родам,
племенам. Земля, будучи основой понятия недвижимости, является ее доминирующим элементом,
характерные особенности которого в существенной степени определяют содержание этого понятия, что дает основания для выделения таких ее
основных черт, как неподвижность и осязаемость
как физического объекта.
Юридическое разделение вещей на движимые
и недвижимые возникло в период установления
государственной власти и формирования правовых систем. Затем под действием конкретных исторических ситуаций, потребностей общества,
ценностные приоритеты гражданского оборота
изменялись, соответственно менялся правовой
режим движимых и недвижимых вещей, понимание и определение законодателем нюансов при
формулировании этих понятий.
Включение недвижимости в сферу жизнедеятельности человека произошло при переходе человека к оседлому образу жизни. В этот период
появились первые представления о собственности
на недвижимые вещи, включенные в сферу влияния конкретного человека, его семьи, рода и т. д.
На территории современной России первоначально для фиксации прав прибегали к использованию символов, мистических ритуалов, обрядов,
оказывавших значительное влияние на сознание
личности и передававшихся через устные рассказы из поколения в поколение. В частности, в работах Д. И. Мейера содержатся описания быта
Древней Руси. Так, например, передача права
собственности на помещение сопровождалась передачей ключей, передача права собственности на
лошадь – передачей узды и т. д. [1].
Постепенно человечество переходит к письменной форме укрепления прав, которая, как отмечает
Д. И. Мейер, «появилась, прежде всего, в отношении
прав на недвижимость, в частности, на земельные
участки, как наиболее значимый вид собственности в
гражданском обороте того времени» [1].
Одной из таких форм на этапе становления
российской государственности можно считать
перепись недвижимого имущества, которая возникла еще до татаро-монгольского нашествия и
была возрождена в 1275 г. князем Василием Ярославовичем. Она проводилась писцами по специальным инструкциям, так называемым «наказам».
Во время похода Великого князя Ивана Васильевича против Новгорода (1477 г.) также велась перепись имущества, данные о которой заносились
в писцовые книги. Итогом похода Ивана Грозного
стала конфискация новгородских земель. Нужно
отметить, что писцовые книги представляли более
или менее точное хозяйственное и финансовое
описание частных имений, пашен, лесов, лугов,
выгонов, вод, угодий и служили законным удостоверением владения. Однако право ими не устанавливалось и не удостоверялось. Право основывалось на купчих, а затем на крепостях, независимо от писцовых книг.
В русском гражданском праве признание прав
со стороны органов власти носило название «укрепления вещных прав». Указывая на «важность
для общества возможности знать о вещной связи
между лицом и объектом, знать о моменте установления вещного права», Г. Ф. Шершеневич определяет укрепление вещных прав как «публичное, при посредстве органов общественной власти, гласное утверждение соединения права с известным субъектом», при этом подчеркивая значение такого действия, указывает на то, что «укрепление вещных прав делает вполне достоверным и всем известным вещное право в момент его
установления». Д. И. Мейер считает, что укрепление права есть «установление внешнего знака,
свидетельствующего о существовании права».
Следует обратить внимание, что уже в царствование Алексея Михайловича Романова (Тишайшего) (1629-1676 гг.) были предприняты попытки контроля за оборотом недвижимого имущества, выразившиеся в предписании в обязательном порядке «являть купчие в приказы» [2].
В приказах, служивших местом укрепления вещных прав, хранились дела о переходе земель, содержащие информацию о составе имений и сделках с ними. «Приказы являлись центральным для
всей России местом укрепления вещных прав на
недвижимость, – в них сосредоточивались все дела о переходе земель, все сведения о составе имений, о сделках с последними, и относящиеся к
ним документы».
Таким образом, запись в поместном приказе
«вотчины за купцом» с момента принятия Уложения царя Алексея Михайловича (Соборное Уложение 1649 г.) приобрела обязательный характер,
так как именно с ней отождествлялось понятие о
переходе вещного права.
Так, в ст. 34 гл. XVII Соборного Уложения
сказано: «А будет кто вотчину свою родовую или
выслуженную, или купленную кому продаст, и
деньги возьмет, и купчую даст, а в поместном приказе в книгах ту вотчину за купцом не запишет, да
после того вновь свою вотчину иному кому продаст воровством, и деньги возьмет, и в поместном
приказе в книги ту вотчину за последним купцом
запишет, и тою вотчиною владеть тому, за кем та
вотчина в поместном приказе в книгах записана.
А первому купцу тою вотчиною владеть не велеть,
для того, что он ту вотчину купя, в поместном
приказе за собою в книги не записал» [3].
Следовательно, право собственности от продавца к покупателю, в соответствии с Уложением,
переходило с момента внесения записи в книгу,
которому предшествовала проверка оснований
приобретения в виде справки с делами приказа.
Иными словами, в случае возникновения спора
между лицами, купившими одну и ту же вотчину,
право собственности признавалось за тем из них,
кто раньше записал свое приобретение в книге
приказа. Помимо фискальных целей, в обряде
справки и записки выражалось разумное начало
порядка и достоверности землевладения, желание
правительства иметь в своих руках точные сведения о переходах права собственности на недвижимость, а также полные данные о правах частных владельцев.
Петр I установил иной порядок, получивший
название «крепостного», который имел преимущественно фискальные цели [2].
Кроме того, в этот же период (в январе
1714 г.) в законодательстве Российской империи
появляются термины «недвижимое» и «движимое» имущество (в соответствии с Указом Петра I
«О единонаследии»)[4].
Тем самым было введено единое понятие, регулировавшее правовое положение земельных
участков и строений в отличие от движимых вещей. При этом изменился и сам порядок совершения актов с недвижимостью. Так, с 1701 г. укрепление прав осуществляют официальные лица –
крепостные писцы, работающие под началом надсмотрщика в Палате крепостных дел и контролем
юстиц-коллегии, приведенные к присяге и получавшие жалование.
В соответствии с новым порядком возникновение права на имущество у приобретателя было перенесено к моменту совершения акта, что было выражено правилом, установленным в 1737 г.: «имение справливать за тем, чья крепость старее» [5].
Правда совершенный акт необходимо было
предъявить в приказ, однако это была уже не
прежняя явка для утверждения права и выдачи
записи, а явка в приказ «ко владению и ко взысканию пошлин» [5, с. 270].
Таким образом, создавалась централизованная система государственного контроля за оборотом недвижимого имущества. Конечно, такая
централизация была возможна в весьма ограниченных масштабах, как правило, в пределах крупных городских поселений (главным образом в
Москве), однако это был необходимый для государства опыт, который в конечном итоге должен
был привести к созданию полномасштабной системы государственной регистрации прав на недвижимость.
Екатерина II продолжила преобразования в
данной сфере изданием «Учреждения для управления губерний» [6]. Обряд записи акта в книгу
был заменен на оглашение через публикацию в
«Ведомостях». Вместо Палаты крепостных дел,
выполнявшей функции государственного центра
для всех дел о поземельной собственности, совершение крепостных актов было возложено на
гражданские палаты и уездные суды, при которых
были организованы учреждения крепостных дел.
Сюда же, в учреждения крепостных дел, приобретатели недвижимости должны были предъявлять
также и акты для ввода во владение, призванные
служить заменой справки, вводной, послушной и
отказной грамот.
По мнению Г. Ф. Шершеневича, и этот порядок имел существенный недостаток, состоявший в
том, что «...не было определенности в моменте
перехода вещного права. Акт мог быть совершен
в любом месте, и покупщик не был обеспечен, что
купленное им имение не продано уже или не заложено в другом месте» [7].
Одновременно действовало правило, в соответствии с которым о совершении актов, влекущих переход недвижимого имущества, необходимо было давать объявления в центральных «Ведомостях», а также требовалось предоставление
копий таких объявлений в губернии и уезды, где
находилось имущество. Вместе с тем, эта мера не
давала никаких гарантий, поскольку объявления
печатались с большим опозданием.
Однако в то время в законодательстве оставалось еще общее положение, не отраженное в специальной норме, а извлеченное редакторами Свода из содержания ч. 1 ст. 707 т. Х Свода законов,
которое состояло в следующем: «Укрепление
прав на имущество производится: 1) крепостными, нотариальными, явочными или домашними
актами; 2) передачею самого имущества или его
вводом во владение». Таким образом, из самого
изложения этой статьи видно, что в ней нет твердого правила о том, с каким именно действием
отождествлялось понятие перехода права собственности. В числе признаков укрепления в один
ряд были поставлены и совершение явочного либо домашнего акта, и передача, и ввод во владение; следовательно, не было существенного различия между совершившимся соглашением сторон, на котором основывалась передача прав, и
реализацией этого соглашения.
В 1866 г. применительно к вновь введенному
порядку судопроизводства были изданы правила,
в соответствии с которыми окружным судам
предписывалось вести реестры крепостных дел и
делать в них отметки об учинении ввода во владение [8].
Новые правила имели важное значение, поскольку ими был определен момент перехода
права. Переход права был связан теперь с датой
ввода, отмеченной в реестре. По сути дела, в России была введена регистрация поземельной собственности. Однако нигде не было закреплено,
что это единственная законная форма передачи.
С принятием 14 апреля 1866 г. Положения о
нотариальной части были намечены новые преобразования в определении порядка перехода права
собственности [8, с. 147-148.]. Этим актом было
введено следующее правило: проверка актов
должна осуществляться по месту нахождения
имущества. С этой целью в столицах, губернских
городах и, по необходимости, в уездных городах
определялись нотариусы, число которых устанавливалось особым расписанием. Сделки о переходе
или ограничении права должны были совершаться у нотариусов, а затем обращались в крепостные
дела после утверждения их старшим нотариусом.
На основании ст. 80 Положения о нотариальной части сделка, предметом которой являлась
недвижимость, могла быть совершена в любом
месте, но вещное право по ней переходило не иначе как после утверждения ее старшим нотариусом того округа, где находилось недвижимое
имущество (при этом в данной статье имеется
оговорка, что если на одно и то же недвижимое
имущество было совершено несколько купчих в
разных местах, то вещное право приобреталось не
тем, чей акт был раньше совершен, а тем, чей акт
был раньше предъявлен к утверждению).
Нотариальная система, имевшая безусловные
преимущества, по сравнению с крепостным порядком, тем не менее подвергалась критике рядом
исследователей. Так, Г. Ф. Шершеневич указывал,
что вновь неопределенным остался момент возникновения права, который «...можно по некоторым основаниям отнести: а) к утверждению старшим нотариусом представленного ему акта;
б) к вручению старшим нотариусом выписки лицу, к которому переходила недвижимость;
в) к вводу во владение; или же, наконец, г) к отметке в реестре крепостных дел о совершенном
вводе» [7, с. 147-148]. И. А. Покровский называл
реестры крепостных дел «несовершенным суррогатом поземельных книг» [9].
Для устранения недостатков крепостного порядка министерством юстиции был разработан
проект, положения которого нашли отражение в
утвержденных в 1881 г. Государственным советом «Главных основаниях предполагаемого порядка укрепления прав на недвижимое имущество». На их основе комиссией, работавшей над составлением проекта Гражданского уложения, был
разработан и издан в 1892 г. проект Вотчинногоустава [10; 11]. Разработчики проекта определили
цель введения вотчинной системы как «установление надлежащей гласности, определенности и,
главное, твердости земельных прав и возможно
полной свободы в распоряжении ими, упрощение
производства по приобретению их, приближение
места совершения актов о недвижимых имениях к
населению, устранение неформальной собственности» [12]. Основными принципами предложенного порядка назывались:
а) «начало внесения» – совершение записи
прав собственности, ограниченных прав в крепостную книгу;
б) публичность (гласность) – признание вотчинных книг гласными и, соответственно, доступными для ознакомления с ними всех заинтересованных лиц;
в) бесповоротность – признание прав, приобретенных на основании о записи в вотчинных
книгах, бесповоротными ;
г) достоверность и полнота – точное указание в вотчинных книгах всего объема вносимых
в нее прав и обременении и признание их достоверными;
д) принцип старшинства – предполагалось,
что первоочередность в ограничении и обременении прав собственности на недвижимость определяется временем внесения записи в вотчинную
книгу.
Авторы проекта предусмотрели создание специальных учреждений – «Вотчинных установлений», в ведении которых сосредоточивалось все
производство по ведению вотчинных книг, внесение в них записей о правах на недвижимость и сделок с ней, а также совершение вотчинных актов.
Проект Гражданского уложения в части «укрепления вотчинных прав» вобрал в себя весь передовой опыт законодательства зарубежных стран
и должен был послужить основой для развития
вотчинной системы в России.
Такой проект, несомненно, имел революционное значение для оборота недвижимости в России. Он вызывал среди специалистов серьезные
дискуссии. Споры продлились до начала первой
мировой войны, а последовавшая за ней революция сделала проблему неактуальной. Таким образом, дореволюционная Россия так и не получила
действенного инструмента для обеспечения надежности гражданского оборота недвижимого
имущества.
Анализируя исторический опыт, можно прийти к выводу, что само по себе придание публичности правам на недвижимое имущество является
объективной необходимостью везде, где хотя бы в
самом ограниченном виде существует рынок недвижимости, то есть такая ситуация, при которой
есть возможность перехода права собственности
от одного лица к другому.
Причиной такого положения являются объективные признаки недвижимых вещей. В отличие
от движимых вещей, переход прав на которые по
общему правилу связан с их физическим перемещением от одного лица к другому, для недвижимости такая возможность полностью исключена.
Поэтому изменение прав на недвижимость всегда
выступает в документальной форме и только так
и может происходить. При таком положении всегда должно существовать некое третье лицо, призванное фиксировать данный документооборот и
контролировать его осуществление. Такая необходимость связана еще и с тем, что в отличие от
движимых вещей, срок службы большинства из
которых весьма ограничен, объекты недвижимости существуют весьма длительное время, а существование такого объекта, как земельный участок, является фактически вечным. В этих условиях именно государство становится тем третьим
для участников рынка лицом, которое, с одной
стороны, фиксирует все изменения прав на соответствующий объект, а с другой стороны, выступает держателем правовой истории каждого объекта недвижимости.
Таким образом, на основе исторических наблюдений можно сделать вывод о том, что придание публичности гражданскому обороту недвижимого имущества является объективной закономерностью любой правовой системы, которая
признает возможность оборота недвижимости.
История В СССР 1917- 1922 гг
Если у нас есть в собственности дачный дом и участок, то мы платим за него два налога. За землю – земельный налог, за дом – налог на недвижимое имущество. Это результат раздельного правового режима для земельных участков и любых других построек.
Истоки такого разделения уходят ещё к Октябрьской революции 1917 года. Именно тогда был принят декрет “О земле”, который полностью отменил право частной собственности на землю.
Вся земля, по её отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд. Распределением её между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями.
Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа. За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.
Земли отбирали у помещиков и передавали их крестьянам. Процесс конфискации земель на территории Европейской России завершился к январю 1918 года, а к весне закончилось их перераспределение между новыми землепользователями.
Частную собственность на земельные участки отменили, а вот с правовым регулированием построек на этих участках всё было не так однозначно. В ГК РСФСР 1922 года не было предусмотрено личной собственности на строения на земле, но зато появилось право застройки.
Сначала правом застройки обладали только местные власти, что полностью соответствовало идеологии коммунизма. Но после Гражданской войны страна была разорена, а сил и средств у государства не всегда хватало на строительство. Поэтому власти решили законодательно наделить граждан и кооперативы правом на застройку земельных участков. Так, например, появилось Постановление СНК от 8 августа 1921 г. «О предоставлении кооперативным объединениям и отдельным гражданам права застройки городских участков». Гражданам дали возможность застраивать те городские участки, «кои не могут быть в ближайшее время застроены средствами местных исполнительных комитетов».
Права собственности всё ещё не было ни на землю, ни на дома. Инструкция НКВД и НКЮ № 204/654, определяла право застройки как «вещное срочное право возводить строения на городских и внегородских землях, владеть, пользоваться и распоряжаться этими строениями, в пределах срока, предусмотренного договором застройки». Продолжительность срока для застройки постепенно менялась – она выросла с 12 до 65 лет.
Впрочем, это отнюдь не означало, что теперь любой человек мог сбегать на рынок за стройматериалами, и купить то, что он хочет. Обычно строительство даже при получении разрешения на застройку своими силами, проходило централизованно, под строгим контролем государства в лице местных властей, за их счет и по установленным стандартам и проектам.
Потом был принят ещё один документ – Постановление ВЦИК И СНК от 01.08.1932 “О предоставлении учреждениям, предприятиям и организациям обобществленного сектора земельных участков для строительства на праве бессрочного пользования”.
Так началась застройка поселков и городов силами заводов, фабрик, кооперативов.
Застройка Орджоникидзевского района (1928 – 1935), начало строительства. Источник фото: Официальный сайт Администрации Орджоникидзевского района г. Екатеринбурга. http://орджоникидзевский.екатеринбург.рф
Существовали ПСК – передвижные строительные колонны, которые застраивали целые города и поселки. Застройка даже деревянных домов проходила организованно и по типовым проектам.
НАЛОГИ НА СОБСТВЕННОСТЬ 1930 год
Несмотря на то, что частной собственности не было, земля принадлежала государству, а постройки вообще имели не совсем понятный статус, за всё это нужно было платить налоги. Например, существовало Постановление Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров от 23.11.1930 “О налоге со строений и земельной ренте”.
В документе были перечислены налоговые ставки для разных видов строений, а также ставки и правила взимания земельной ренты с застроенных и незастроенных земель. Рента взималась как с городских, так и внегородских земель. С построек нужно было платить от 0,75% до 2% от их стоимости, а ставки ренты устанавливались в копейках за квадратный метр в зависимости от класса поселений и того, что именно было построено на данной земле. Ставки варьировались от 0,5 до 350 копеек за метр. Если с земель уже взималась арендная плата в пользу местных советов, то ренту платить было не нужно.
Были ли у кого-то крамольные мысли не платить налог? Наверняка нет, ведь все деньги шли на благое дело.
Налог взимался “в целях укрепления местных бюджетов, в частности для увеличения средств, направляемых на коммунальное, жилищное и социально-культурное строительство”, говорилось в документе. Иными словами смысл налогов состоял в том, что на эти деньги финансировалось всё последующее строительство.
С другой стороны, и за дом, и за участок взималась, своего рода, арендная плата с человека, поскольку и то, и другое принадлежало государству или было построено при его непосредственном участии.
ОТ ПРАВА ЗАСТРОЙКИ К ЛИЧНЫМ ДОМАМ 1948 год
После Великой Отечественной войны перед государством встали новые цели и задачи. На жилищное строительство денег не было, как не было и свободных рабочих рук. Жители начали строить жильё “в порядке самодеятельности”. Поэтому власти пошли им на встречу и узаконили строительство силами граждан, хотя это и не слишком соответствовало идеологическим установкам коммунистической партии.
Поэтому вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1948 г. “О праве граждан на покупку и строительство индивидуальных жилых домов”
Новый закон был поистине революционным на тот момент. С его принятием появилось право личной собственности на построенный дом. Дом теперь можно было самому построить, продать, подарить.
“В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1948 г. “О праве граждан на покупку и строительство индивидуальных жилых домов”, в связи с которым право застройки было отменено, при совершении нотариальных действий и рассмотрении судебных дел следует исходить из того, что жилые дома, построенные гражданами до 26 августа 1948 г. по договорам застройки, независимо от истечения срока действия этих договоров должны быть признаны принадлежащими этим гражданам на праве личной собственности.
Письмо Минюста СССР от 05.05.1952 № П-49 “О жилых домах, построенных гражданами до 26 августа 1948 года по договорам застройки”
Результаты не заставили себя ждать. Всего лишь за четыре года в период с 1946-го по 1950 год в городах региона было построено 30 тысяч 752 дома, находившихся в личной собственности, общей жилой площадью 780,3 тыс. кв. м.
Законодатели всячески избегали термина “частная собственность” и заменили его “личной собственностью”. Впрочем, учитывая законодательные нормы того времени, язык не поворачивался назвать такие постройки частной собственностью в полной мере.
Ограничений для владельца личного дома было полно. Предельный размер дома не должен был превышать 60 квадратных метров на человека. Была масса требований по высоте, размерам помещений, коммуникациям. К тому же допускалось принудительное безвозмездное изъятие дома, принадлежащего гражданину на праве личной собственности, и в административном порядке (ст. 107 ГК РСФСР).
Или вот другое, не менее драконовское правило: если в личной собственности гражданина или у совместно проживающих супругов и их несовершеннолетних детей окажется по основаниям, допускаемым законом, более одного жилого дома, собственник вправе по своему выбору оставить любой из этих домов, а другой дом обязан в течение года продать, подарить или произвести отчуждение иным способом.
Типовой план жилого дома колхозника. Источник фото: http://istmat.info
Так или иначе, с юридической точки зрения именно в тот момент зародился уникальный правовой момент – при том, что земля, на которой стоял дом, принадлежала государству, сам дом, формально был уже в личной собственности гражданина.
А ЧТО БЫЛО С НАЛОГАМИ?
Тем временем налоги никуда не делись. Их по-прежнему собирали и с земли под домом, и с самого дома. И вот документ уже из позднего СССР: Указ Президиума ВС СССР от 26.01.1981 “О местных налогах и сборах”.
Со строений взимали налог в размере 1% от инвентаризационной стоимости дома, а с земельных участков за квадратный метр в зависимости от класса населенных пунктов в следующих размерах: первый класс – 1,8 копейки, второй класс – 1,5, третий класс – 1,2, четвертый класс – 0,9, пятый класс – 0,6 и шестой класс – 0,4 копейки.
Впрочем, эти налоги многие не платили поскольку входили в группы лиц, с которых налог не взимался. Например, от налога на постройки освобождались колхозы и те, кто платили сельскохозяйственный налог, герои соцтруда, пенсионеры и члены их семей, совместно с ними проживающие и другие лица. Земельный налог не платили за участки, находящиеся в сельскохозяйственном использовании, для сенокошения или для выпаса скота.
К слову, в новом законе уже не было фраз о том, с какими целями взимаются данные налоги и о том, что деньги пойдут на финансирование нового строительства. Многие граждане возводили индивидуальные дома полностью на свои средства, а уже не за счет государства, поэтому логика взимания данного налога уже потерялась.
ПРИВАТИЗАЦИЯ
Ситуация в таком виде просуществовала вплоть до распада СССР. Привычное нам право собственности впервые зародилось с принятием закона”О собственности в РСФСР” в 1990 году. Однако дома и участки продолжили “жить” отдельно друг от друга юридически.
В 90-х годах, когда принимался Гражданский кодекс, законодатели хотели сделать здания неделимым объектом с участком, как это реализовано в других странах. Например, в Германии дом считается улучшением земельного участка, и в зависимости от типа и размера постройки меняется общая налоговая ставка на этот объект имущества. Однако наши законотворцы в итоге отказались от этой затеи. На это повлияло слишком сильное коммунистическое лобби.
Результатом стала большая неразбериха с объектами недвижимости. Кто-то оформлял в собственность и дом, и участок, кто-то только дом, оставляя участок незарегистрированным или в статусе пожизненного наследуемого владения , а кто-то наоборот. И в таком виде заключались сделки купли-продажи или оформлялось наследство.
В итоге сегодня существует ситуация, при которой участком владеет один человек, а дом уже принадлежит другому. И эти люди могут быть даже не родственниками. Подобные дела суды разбирают до сих пор.
Позже власти всё же спохватились и прописали в Земельном кодексе так называемый ” принцип единства судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов”.
Все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков, за исключением случаев, установленных федеральными законами
Статья 1.5. Земельного кодекса РФ.
Это принцип означает, что здание или другая постройка, расположенная на земельном участке, неразрывно с ним связана и, безусловно, не может существовать без земельного участка. Тем самым устанавливается, что в таком качестве эти объекты, составляющие единый земельно-имущественный комплекс, и должны участвовать в гражданском обороте. Теперь нельзя продать дом отдельно от участка, а участок от дома.
Впрочем, для налогообложения это ничего не изменило. Земельный налог продолжил своё отдельное существование от налога на недвижимость, а постройки и участки – это сегодня разные объекты и требуют отдельной постановки на кадастровый учет. И за оба действия отдельно сегодня придётся платить кадастровым инженерам.
Многие юристы считают такое разделение недостатком нашего законодательства. Оно регулярно приводит к спорам о том, является ли та или иная постройка на участке недвижимостью, и нужно ли платить за неё налог. Наличие капитального фундамента в данном случае – тоже сомнительный признак. До судов в итоге доходили дела, когда бревенчатый сруб признавали движимым имуществом, а асфальто-бетонное покрытие на участке недвижимостью.
ЧТО БУДЕТ ПОТОМ?
Невероятно, но факт. В России действительно задумываются над тем, чтобы создать единый объект недвижимости, который бы объединял земельные участки и постройки на них. Такой революционный законопроект о поправках в Гражданский кодекс продвигало Минэкономразвития. Однако в прошлом году его решили отложить до 2022 года. Вероятно, и так слишком много поправок в сфере градостроительства в последнее время обрушилось на наши плечи. Новые изменения слишком радикальны, чтобы вводить их быстро. К тому же, у многих граждан дачные дома с участками до сих пор вообще никак не зарегистрированы. Поэтому не известно, достанут ли вообще нововведения из долгого ящика.
Что бы оставить комментарий войдите
Комментарии (0)